канатами. «Шофилд» было попытался нарастить скорость, и заметался, маневрируя и уклоняясь от плазмы орудий «Прута», но у него ничего не вышло. Несколько прямых попаданий в корму и американский фрегат безвольно завертелся в космосе, полностью потеряв ход и управление.

Его товарищ по несчастью фрегат «Гловер», шедший несколько впереди, развернулся и попытался своими действиями отвлечь артиллеристов «Прута» от их основной жертвы. Но как ни старался капитан «Гловера» обратить на себя внимание и дать тем самым время техникам на «Шофилде» попробовать запустить поврежденные двигатели, все было напрасно. Приказ кавторанга Милютина канонирам был однозначным — сконцентрировать всю мощь палубных орудий по первоначальной цели…

Десятки зарядов плазмы устремились в направлении «Шофилда», который продолжал вертеться волчком с выведенными из строя ланжеронами. Больше половины зарядов попадали в цель, постепенно и неуклонно разрушая вражеский фрегат. Еще минут пять-семь и «Шофилд» разделил бы участь только что уничтоженного эсминца. Но видно не судьба!

— Господин капитан, выход на линию атаки вражеского линейного корабля! — до этого сонный голос дежурного превратился в звонкий и крайне эмоциональный. — Вражеский линкор «Калифорния» заходит к нам со стороны силовых установок. Расстояние 600 000 километров.

— Какого лешего он здесь делает⁈ — Милютин подскочил с капитанского кресла, мысли о трех звездочках на погонах пропали моментально.

Яков Иванович подбежал к тактической карте и максимально увеличил ее масштаб, перепроверяя полученную информацию. Все верно, американский линейный корабль «Калифорния», да весь дымящийся и помятый после тарана, но все-таки боеспособный, приближался к его крейсеру с очень неудобного угла. Реагировать на это нужно было незамедлительно, а реакция была одна — разворот носом к самому опасному врагу, коим и являлся линкор «Калифорния».

Фрегаты, хоть и обладали мощными орудиями, но все-таки не могли сравниться в огневой и разрушительной мощи с главным калибром американского дредноута, пары десятков попаданий которого в область бортовых или кормовых защитных полей со сто процентной долей вероятности выжигало эти самые поля до нулевых значений. Фронтальное же поле «Прута» хоть как-то было способно держать удар.

К черту это недобитый «Шофилд»! — подумал Яков Иванович, отдавая приказ на разворот своего корабля навстречу «Калифорнии». — Погоны каперанга подождут, тут бы вовсе голову не оставить.

«Прут» перестал сближаться с фрегатами, замер, а после начал быстро, насколько это позволяли делать тормозные маневренные двигатели, стал поворачиваться носовой частью к приближающемуся кораблю противника. «Шофилд» был тем самым спасен, а его технические команды сосредоточились на восстановлении боеспособности фрегата.

Между тем дела у нашего крейсера оказались не очень-то хороши. Ситуация в секторе изменилась кардинально, «Прут» только что был лидером и вот за какие-то несколько минут превратился в мишень, зажатую с двух сторон. «Калифорния» приближаясь и пройдя отметку в 200 тысяч километров, открыла огонь по русскому крейсеру из своей дальнобойной артиллерии. Спустя недолгое время после пересечения линии в 100 тысяч километров к артдуэли присоединились и остальные палубные батареи американского дредноута.

Несмотря на то, что «Калифорния» потеряла в прошлые эпизоды битвы несколько своих орудийных платформ, тем не менее, ее совокупная огневая мощь была в полтора раза выше, чем у нашего тяжелого крейсера. Единственное преимущество, имевшееся у «Прута», заключалось в пока еще действующих защитных полях, но это преимущество таяло крайне быстро. Яков Милютин не успевал подсчитывать уменьшающиеся проценты энергополей, планомерно выжигаемые главным калибром вражеского линкора. Не надо думать, что «Прут» стоял на месте и ждал расправы над собой. Нет, русский крейсер отвечал «Калифорнии» и отвечал достойно, наша артиллерия работала без перерыва, пытаясь на равных тягаться с американцами.

И в данном противостоянии двух дредноутов еще ничего не было понятно. У «Калифорнии» после таранного удара «Одинокого», отсутствовало одно бортовое энергополе. Фронтальное тоже дышало на ладан, так что у «Прута» имелся шанс, если не победить и не уничтожить врага, потому как взорвать и разрушить линейный корабль, было делом крайне сложным, то хотя бы нанести противнику неприемлемый урон и тем самым спастись…

Однако планам Якова Ивановича помешали по-прежнему находящиеся в секторе боя два американских фрегата, которые он так и не успел добить. «Гловер», а затем, и восстановивший управление «Шофилд», с «фланга» начали атаку на наш крейсер… Причем изначально более маневренный «Гловер» пошел еще дальше, начав забирать в сторону и подходить «Пруту» со стороны кормы. В такой ситуации русский тяжелый крейсер не мог на равных вести дуэль, рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, «Прут» потерпит поражение в таком тактическом раскладе.

И ведь сейчас уже не убежать. Наш крейсер оказался зажатым с двух, а через несколько минут возможно и с трех направлений. «Калифорния» удачно перекрыла собой маршрут возможного отхода, «Пантелеймон», «Аскольд» и «Дир» были очень далеко и в данный момент ничем не могли помочь, а если и могли, то просто бы не успели подойти…

Яков Иванович в какое-то мгновение осознал всю фатальность происходящего. Все чтобы он сейчас не предпринимал, не давало ничего. Сколько бы он не маневрировал в ограниченном пространстве, сколько бы не сосредотачивал огонь на той или иной цели, все эти действия не имели значения. Если останешься стоять фронтом к «Калифорнии», через десять минут твой борт, а затем, и корма будут раздолбаны огнем фрегатов, если повернешься к «Гловеру» или «Шофилду», в надежде их уничтожить или хотя бы отогнать подальше, тут же получишь в борт от американского линкора и погибнешь еще быстрее…

— И что теперь мне делать? — кавторанг Милютин устало опустился в кресло, сжав голову руками и надолго замолчав.

— Господин капитан, кормовое поле начало получать удары от «Гловера», — между тем сообщил ему дежурный оператор. — Бортовое пока держится под огнем '«Шофилда», но его мощностей хватит ненадолго… Фронтальное истончено на 76 % от первоначальных значений…

— Соедините меня с «Пантелеймоном», — Яков Иванович очнулся ото сна.

— Мостик тяжелого крейсера «Пантелеймон» на связи, — моментально отреагировал второй оператор, будто заранее ожидал этого распоряжения командира.

— Игорь Олегович, я, похоже, не смогу помочь тебе с «Сан-Хуаном», — печально и несколько обреченно улыбнулся Милютин своему старому товарищу. — Тут зажали меня немного, так что, извини…

— Держись, Яков, я скоро подойду! — через экран на Милютина смотрели глаза кавторанга Паршинина, который все прекрасно видел на своей тактической карте.

Он видел, как все дальше удалялся «Прут», как после внезапного маневра появившейся «Калифорнии» крейсер был зажат в коробочку и сейчас изнывал под перекрестным огнем сразу трех вражеских кораблей. Паршинин понимал, что ничем не может помочь своему другу и его команде. Огромное расстояние и еще недобитый «Сан-Хуан», с которым «Пантелеймон» сшибся в жестокой артиллерийской дуэли, не позволяли этого сделать. Но ничего другого Игорь Олегович, кроме как слов поддержки сказать не мог:

— Не раскисай, кавторанг, я скоро! Еще пять минут и «Сан-Хуан» выбросит «белый» код-сигнал! Продержись пол часика и…

— Нет у меня пол часика, Игорь, — вздохнул Яков Иванович, следя глазами за понижающимися значениями своих полей. — Даже половины этого времени нет…

— Фронтальное поле 13 %!!! — тревожным голосом параллельно сообщал Милютину, оператор. — Кормовое обнулилось, первые попадания в район силовых установок!

— Разворот на девяносто градусов, носом к «Шофилду»! — машинально отдал приказ своим штурманам Яков Иванович, хотя было понятно, что это лишь небольшая отсрочка неизбежного. — Пока еще целы батареи, весь огонь по недобитому нами фрегату! Я все-таки мать вашу получу погоны каперанга хотя бы за секунду до смерти…

Космос был наэлектризован от количества плазмы летевшей в сторону одинокого русского крейсера…

Глава 12

— Что ж, теперь все стало предельно понятно, — Александр Михайлович Красовский вздохнул, выключая архивную видеозапись и вставая с кресла. — Это полностью мой просчет…

Действительно, то был его просчет. Вместо того чтобы послать подкрепление «Аскольду», «Диру», «Пруту» и «Пантелеймону» контр-адмирал барским жестом отпустил все свободные крейсера и эсминцы, шедшие в составе кораблей поддержки его авианосца, в погоню за «Пасаденой». И вот он результат такой недальновидности…

В то время пока контр-адмирал прохлаждается в беседах с великой княжной, пытаясь заверить ту в своих прежний к ней чувствах, а большая часть легких вымпелов гоняется за единственным американским крейсером, лучшие дредноуты его 10-ой дивизии изнывают в тяжелейшем бою с Илайей